Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов. «Вокзал для двоих». Киноповесть

— Господи, Веруша, — обратился к ней за сочувствием лейтенант; Вера и Платон уже вошли в помещение, — до чего я устал... этот вокзальный кошмар... Пьянчуги... отребье всякое... Хоть бы меня учиться послали!.. У тебя что, Веруша? Опять этот, — он указал на Платона, — еще чего-то натворил?

— Не он, а я. Он вообще-то пианист! И я его сильно подвела. Его паспорт я случайно в Москву отправила ташкентским поездом! А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают!

— Про лауреата будем добавлять? — подсказал Платон.

— Здесь это не имеет значения.

— Веруша! — повинился Николаша, молодой лейтенант. — Для тебя я все... ты ведь знаешь... Но куда мне твоего пианиста девать? Здесь не положишь...

Платона вдруг осенило:

— А если в камеру? Пока я еще никогда не ночевал в камере.

— С удовольствием бы, но... — тут милиционер помялся. — Там у меня... три барышни...

— Разве у нас есть... — теперь помялся Платон, — эти самые барышни?

— Вообще-то нет! — убежденно воскликнул милиционер. — Но... сколько угодно!

Камера, в которой содержались эти самые барышни, находилась тут же, как раз напротив входной двери, в глубине помещения. Барышни вели себя за решеткой вполне мирно. Одна дремала, уронив голову на плечо, другая вязала свитер, третья решала кроссворд, задумчиво покусывая кончик карандаша. Очевидно, она никак не могла найти подходящий ответ, так как громко спросила:

— Французский философ-просветитель восемнадцатого века? Вторая буква «и». Всего пять букв.

И тогда помог Николаша, современный просвещенный милиционер:

— Дидро!..

...Когда Вера и Платон снова оказались на платформе, к ним подскочил хулиган по фамилии Спиридонов и прошептал:

— Карбюратор для «Москвича» не нужен? Он в магазине сорок рублей, а я отдаю за пятерку!

Вера остановилась и сказала коротко, но достаточно определенно:

— Пошел ты знаешь куда?

— Знаю! — с готовностью отозвался Спиридонов и тотчас испарился...

— Идемте, я посажу вас на автобус! — предложил Платон.

— А сами куда денетесь?

Они снова пересекали зал ожидания, направляясь к выходу.

— Вот, в зал ожидания, — голос у Платона был ироничный, — ведь вся наша жизнь, если вдуматься, — это зал ожидания, — он слегка улыбнулся. — Независимо от того, где мы находимся. Все мы всегда чего-нибудь ждем. Иногда дожидаемся. Правда, совсем не того, что нам было обещано.

— Вы не хандрите! — мягко сказала Вера. — Уверена, вас оправдают!

Платон покрутил головой. Ему не хотелось говорить на больную тему. И он придержал Веру:

— А к вам нельзя? Приютите хоть в коридоре!

— Что вы! — ахнула Вера. — Явиться домой с мужчиной я не могу!

— А-а... значит, вы замужем?

— Была... — и неохотно продолжила: — Три года как разошлись. Вот мы и остались жить с его родителями.

— Кто это мы?

— Мы с дочкой.

— Сочувствую. Жить с чужими родителями, да еще бывшего мужа.

— Они мне не чужие! — решительно перебила Вера. — Они необыкновенные. Они мою сторону приняли!

Вера толкнула дверь, и они оказались на привокзальной площади. Теперь, ночью, здесь было пустынно. От остановки, которая находилась в нескольких шагах, поблескивая красными огнями, отходил рейсовый автобус.

— Вот до чего доводит доброта! — усмехнулась Вера. — Это последний автобус.

— Давайте я вас на такси отвезу.

— Я бы сама себя отвезла, да только таксисты к нам ехать отказываются. Мы ведь не в городе живем. Дом на отшибе, свекор мой путевой обходчик.

— А родные не будут беспокоиться?

— Будут!

Теперь Вера и Платон вернулись в зал ожидания.

— Ну, спокойной вам ночи! — попрощалась Вера. — Хотя здесь вряд ли уж будет очень спокойно. Счастливых снов!

— И вам того же. Вы куда пойдете?

— Сначала по селектору с домом свяжусь, успокою их. А там видно будет.

— Желаю вам устроиться покомфортабельней! Может, вас-то в ресторан пустят?

— Ресторан на ночь опечатывают. Там продукты. А продукты теперь дороже денег!

Вера было пошла, но тотчас круто повернула обратно.

— Чуть не забыла! Я же вам долг не отдала!

— Какой? За что?

— Рубль двадцать! — Вера положила деньги на скамью. — Думаю, вы действительно не ели этот проклятый обед! — И ушла.

Прежде чем улечься на твердую вокзальную скамью, Платон достал из «дипломата» флакон с одеколоном и продезинфицировал им будущее ложе. Потом расстелил газету и растянулся на скамье, подложив под голову свой элегантный чемоданчик. Теперь Платон ждал одного — конца этой дурацкой ночи. Он прикрыл глаза, надеясь уснуть, но надежда — увы! — не оправдывалась.

Платон открыл глаза и увидел возле себя Веру. Поглядел на нее вопросительно. Вера сокрушенно развела руками. Платон сочувственно улыбнулся и подвинулся на скамейке, высвобождая место для Веры.

Она поблагодарила его коротким кивком, потом поставила сумку рядом с чемоданчиком Платона и стала спокойно устраиваться на ночлег. Платон снова прилег.

Теперь они лежали на скамейке голова к голове — ему подушку заменял «дипломат», ей — сумка с продуктами.

Заснуть по-прежнему не удавалось. Оба ерзали, переворачивались с боку на бок, пытались поудобнее устроиться...

— Не спится? — не выдержал наконец Платон.

— У меня голова лежит на кастрюле!

В Платоне заговорила мужская галантность:

— Хотите, поменяемся подушками!

— Как подумаю, что с утра надо будет с дынями возиться, — призналась Вера, — жить не хочется!

— Наши желания совпадают...

— У вас-то все устроится... Кто-нибудь поможет, выручит... И будете себе на пианино снова играть...

— В тюремной самодеятельности. Я ведь не солист. Я играю в оркестре под чужую палочку.

Но особого сочувствия Платон в Вере не вызвал:

— Все равно это лучше, чем подносы таскать. Я вот как осталась одна без мужа... Специальности-то у меня не было... А теперь привыкла, конечно...

— Вот вы заговорили про ресторан — мне есть захотелось, — неожиданно заявил Платон. — Да еще от вашей сумки так вкусно пахнет.

Вера приподнялась, села и раскрыла сумку.

— Посмотрим, что я сегодня набрала... Вера стала вытаскивать из сумки банки и целлофановые мешочки:

<< [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] ... [19] >>